Адская практика [= Дело о неприкаянной душе] - Сергей Садов

— Ну машины, — пояснил я, поморщившись от его непонятливости. — Отец обещал мне машину на день рождения. Вот я и хочу, чтобы ты меня в ней рисовал.

— А больше ничего не хочешь?

— Ну-у. — Я задумался. — Там видно будет. Пока не знаю. Кстати, башлять тебе две штуки баксов в месяц. — Я кивнул мордовороту. Тот молча достал из кармана пачку зеленых и выложил перед художником. Тот покосился на нее. Потом на меня. Я встал. — Завтра я пришлю за тобой машину. А пока собери нужные вещички.

Григорий Иванович молча взял пачку и запихнул мне ее за пазуху. К нему с угрозой шагнул мордоворот, но тот уже отошел. Я покосился на свой помятый пиджак. Потом достал пачку денег и холодно посмотрел на художника.

— И что это значит?! — с угрозой спросил я.

— А то и значит! Не согласен я. Ищите себе другого придворного художника.

— Да ты понимаешь…

— Вы!!! Вы понимаете! Я, между прочим, старше тебя, мальчишка.

— Ты, — надменно буркнул я, — понимаешь, от каких денег отказываешься?! Да любой на твоем месте ухватился бы за это предложение! Уж не с твоей получкой в сотню баксов в месяц в вашем издательстве…

— Пошел вон!

— Дядя не понимает, — издевательски пропел я. — Гена, объясни дяде.

Мордоворот шагнул вперед и пинком выбил стекло. Ясно, что проделал это, управляя телохранителем, я. Альена такого никогда не сотворила бы. Именно поэтому я и перехватил управление им, когда вошел внутрь. Художник схватил лопату и отважно бросился на моего мордоворота.

— А ну вон отсюда!!! — крикнул он.

Тут совершенно неожиданно распахнулась дверь во двор и внутрь вбежали еще четверо мужчин. Все они были вооружены кто ломом, кто топором, а кто и увесистой кувалдой. И их лица отнюдь не выражали радости от нашего вида.

— Эй, мужики, — поспешно вмешался я. — Вы чего? Неприятностей хотите?! Вы знаете, кто мой отец?!

— Не знаем и знать не хотим! — заметил один из них. — Вам русским языком было велено убираться. Зачем тут все рушить?

Я, оценив силы, сплюнул.

— Ладно, пошли, Гена. — Потом обернулся к художнику. — А ты еще пожалеешь об этом. Мой отец не привык слов на ветер бросать.

— Иди, барчук, — усмехнулся художник. — Гуляй.

— Еще и обзывается, — буркнул я. Гена услужливо распахнул передо мной дверь машины, и я плюхнулся на сиденье. Рядом пристроилась Альена.

— Ну и зачем надо было там все бить? — поинтересовалась она.

— Проверял его решимость отказаться. Перед деньгами он сдержался, а перед угрозой? И потом, ему на помощь пришли соседи. Плохого человека защищать бы не бросились.

— О чем я тебе и говорила. Между прочим, он действительно мало получает, чтобы привести мастерскую в порядок.

— «Каждый получит по делам своим», — заметил я, поднимая палец. — Если он человек хороший, то внакладе не останется. Уж я об этом позабочусь.

— Какие мы благородные, — издевательски пропела Альена. — А я думала, что черти только проказничать мастера. И кстати, если уж цитируешь, то правильно так: «воздастся каждому по делам его».

— Проказничают бесы, — буркнул я, игнорируя замечание. Тоже мне, знаток Святого Писания. И сам знаю, как правильно. Но по моему звучит солидней. В отместку я направил мерседес на газон и развеял его. Альена, не ожидавшая подобного, естественно, плюхнулась пятой точкой прямо на землю. Она ойкнула и подскочила в воздух, свирепо уставившись на меня.

— Ты!!! Ты!!!

— Ты повторяешься, — невозмутимо отозвался я. — Кстати, ты сзади испачкалась.

Альена прожгла меня сердитым взглядом, развернулась и зашагала по улице. Я догнал ее и пристроился рядом. Минут десять мы так и шагали. Потом вдруг Альена остановилась и повернулась ко мне.

— И как?

— Что как? — удивился я.

— Извиняться будешь?!

— За что? — Я сделал невинные глаза и посмотрел на нее. Альена разглядывала меня секунд пять. Потом отвернулась.

— Ты невыносим, Эзергиль!

— Знаю. Мне мой брат говорит то же самое. Кстати, какие наши дальнейшие планы?

Альена снова обернулась.

— Я думала, что планы строишь ты!

— О, рад, что ты заметила. Тогда вперед. Мне надо встретиться с Алексеем. У меня появилась одна идея. А сегодня ночью твой выход.

— Опять не спать, — вздохнула Альена.

— Привыкай, — подбодрил я ее. — В конце концов, ты же ангел.

— Рада, что ты это заметил, — едко отозвалась она.

До дома Алеши мы доехали за два часа. Все-таки почти с другого конца города добирались. Уже привычным образом пройдя сквозь двери, мы с Альеной обосновались в детской комнате. Алеши там не было. Не было и его отца. Я глянул на часы.

— Что ж, будем ждать. Наверное, его еще Ксефон развлекает.

Альена уселась на диван и посмотрела на меня.

— Ты так уверен в себе, что веришь, будто тебе удастся обмануть этого Ксефона?

Я расхохотался.

— Обмануть Ксефона?! Ой, не могу! Ксефона может обмануть кто угодно и когда угодно. Он полагается на силу. — Последнюю фразу я высказал с таким презрением, что Альена удивленно посмотрела на меня.

— Ты так не доверяешь силе?

— Я уже высказывался по этому поводу. Могу повторить еще раз: «Тот день, когда я прибегну к силе, будет самым…

— …несчастным днем в твоей жизни». Я помню. Но почему ты так к этому относишься?

— Потому что силой обладает любой дурак с мощными мускулами. А вот мозги… Это другое. Для меня победить только с помощью своих мозгов — это… это как…

Раздавшийся щелчок двери помешал мне высказать мое образное сравнение. Я только успел вскочить с места и оттащить Альену в угол, накрыв нас с ней мороком.

— Там может быть Ксефон. Молчи.

— А он нас не учует?

— Кто? Ксефон? Даже не смешно. Он учится совершенно плохо. А по наваждению он всегда в двойках плавал.

В комнату действительно вошел Ксефон вместе с Алешей. Ксефон подозрительно огляделся. Потом начал сканировать вокруг. Ух, ты! Оказывается, он чему-то все-таки научился. Вот влипли! Сейчас он точно обнаружит нас.

— Я все равно тебе не верю! — воскликнул Алеша.

Ксефон от досады дернулся. На миг его сканирующая сила прервалась. Этого мига хватило, чтобы я ухватил ее и переправил луч над собой. Внимательней надо быть, дорогой Ксефон. Внимательней. И уж если выполняешь такую тонкую работу, то отвлекаться совсем нельзя.

Просканировав комнату, Ксефон заметно успокоился и уселся на стул.

— Чему ты не веришь? Что я хочу тебе помочь?